Джим Керри: «Меня не существует»
Мистер Керри, у вас когда-нибудь было духовное прозрение?
Ну, за последние несколько лет я пережил множество изменений, осознаний — можно сказать, пробуждений. Всё, чем я сейчас занимаюсь творчески, как будто связано с осознанием отсутствия «я». Что мы такое? Зачем мы здесь? И ответ на оба вопроса, насколько я могу судить, — ничто, без причины. Всё просто игра формы.
Что, по-вашему, спровоцировало эти прозрения?
Наверное, момент, когда ты достигаешь всего, о чём мечтает большинство людей, и вдруг осознаёшь, что всё равно несчастлив. И сам факт, что ты можешь быть несчастным, даже после того как исполнил все мечты, — это шок. Тогда и приходит понимание: «Господи, дело совсем не в этом». И я искренне желаю каждому пережить это — достичь всего и увидеть правду.
«Понимание страдания — путь к освобождению, потому что, поняв его, ты обретаешь сострадание. А после этого — свободу».
Это произошло с вами?
Да, конечно. Хотя… это не со мной произошло. Меня ведь не существует. Но это произошло. И это подтолкнуло меня к осознанию, что индивидуальности как таковой нет. Есть только энергии.
Энергии?
Да, они и есть «я». Это я говорю с собой — кем бы они ни были, даже если это что-то тёмное. За последние годы я прошёл через действительно тяжёлые времена, и никому бы их не пожелал, но, Боже мой, насколько расширилось моё понимание жизни, реальности и иллюзии. И насколько глубже стало моё понимание страдания — а это очень ценно. Потому что, когда ты понимаешь страдание, ты обретаешь сострадание, а затем свободу. И после этого пришло чувство — отчаянное, но светлое — желания быть любимым, любить, творить и быть признанным.
Вам странно смотреть на свои фильмы сейчас, после таких откровений? Наверное, это как будто видеть совсем другого человека.
Я вижу человека, который думал, что он — кто-то, который пытался создавать персонажей… Как бы это выразить? Когда я играл Энди Кауфмана в Человеке на Луне (1999), я понял, что могу потерять себя в образе. Я могу жить этим персонажем. Это выбор. После съёмок я потратил месяц, чтобы снова понять, кто я. «Во что я верю? Каковы мои взгляды? Что мне нравится, а что нет?» Это было тяжело, я впал в депрессию, возвращаясь к своим «заботам» и «мнениям». Но сдвиг уже произошёл. И этот сдвиг был: «Подожди… Если я могу убрать Джима Керри на четыре месяца — то кто такой Джим Керри? Кто, чёрт возьми, это вообще?»
И что вы поняли?
Теперь я знаю: его на самом деле не существует. Это — идеи.
Что вы имеете в виду?
Если говорить научно, можно разложить это на скопление тетраэдров, которые каким-то образом думают, что они — что-то. Но это просто идеи. Джим Керри — это идея, которую вложили в меня мои родители. Ирландско-шотландско-французское происхождение — это тоже идея. Канадец — идея. У меня была хоккейная команда, религия, и всё это вместе — как монстр Франкенштейна, аватар. Это всё просто составляющие «меня». Вы — не актёр и не юрист. Нет такого — быть юристом. Есть практика, есть профессия, но нет человека, который этим является. Там просто… никого нет.
Значит, ничего не реально?
Знаете, думаю, стоит играть свою роль как можно лучше — но нет, я не верю, что это всё реально.
Вы недавно начали рисовать. Это помогает справляться с переменами, которые вы переживаете?
Да. Для меня это просто ещё один способ творить. Всё началось с разбитого сердца — а их у меня было несколько. Это была потребность немедленно выразить что-то, не ждать «зелёного света» от комитета, не ждать идеального сценария. «Вот идея, я пока не знаю, что она значит. Я нарисую её. Я её вылеплю. А через год она сама мне расскажет». Это потрясающее чувство.
И, наверное, приятно, что ваши работы теперь выставляют?
И в Вегасе, из всех мест! (Смеётся). Я пошёл в абсолютную противоположность миру искусства. Я хочу быть в местах, доступных простым людям. Может, они и не смогут позволить себе картину, но хотя бы увидят её. Наверное, позже будут и галереи, и выставки… Но сейчас мне важно, чтобы люди увидели, что значит для художника полностью погрузиться в творчество. Так, собственно, и появился Джим и Энди: За гранью. Я обсуждал с Спайком Джонзом то, что у меня происходит… Мы заговорили о закулисных кадрах со съёмок Человека на Луне, и это превратилось в документальный фильм. Так что… я не ищу роли — они находят меня.
Как вы думаете, Энди Кауфман, которым вы стали во время съёмок, нашёл какое-то счастье?
Думаю, он был счастлив в моменты, когда творил. Никто не может быть счастлив просто благодаря карьере. Карьера — это что-то временное, энергия, волны. Говорить о моём опыте сложно, это непросто выразить словами. Но я чувствую удовлетворение. Сейчас я испытываю глубокую благодарность, восторг и изумление от того, во что это всё превращается. Этот проект родился естественно: съёмки были результатом игры, шутки, желания почтить художника, который был для нас особенным. Почтить его дух, бунтарство, анархию… Да, удовлетворение есть. Но оно — не моё. Оно просто есть.
