Колин Фаррелл: «Я не думаю, что отцовство тебя меняет»
Мистер Фаррелл, влияет ли вера на ваше восприятие жизни?
Вера — это очень важно. Это как с лошадью: если хочешь повернуть налево, сначала смотришь влево, а уже потом дёргаешь поводья. С людьми то же самое: туда, куда направлено твоё внимание, туда ты и идёшь. В этом смысле воображение и рассказы (истории) играют огромную роль — они помогают добраться до чего-то более настоящего, более глубокого.
Вы верите в сказки?
Я, верю вообще во всё. Человеческая жизнь — это магия. Во всей своей трагичности и во всей своей красоте — это просто магия, что мы вообще здесь есть. Если задуматься, сколько нужно, чтобы создать жизнь, — это безумие. Но мы слишком легко об этом забываем.
Потому что слишком много волнуемся?
Да, потому что нас захватывает рутина: ипотека, работа, конкуренция, одежда, машины, дома. Иногда полезно снова дать воображению подышать и увидеть жизнь как нечто потрясающее, волшебное. А иногда именно воображение нам в этом помогает — оно вырывает нас из привычной среды, чтобы мы могли вернуться туда с новым взглядом, с тем подарком, который оно нам дало.
Согласны ли вы с тем, что в маленьких деревнях люди меньше подвержены этим тревогам?
Там больше ощущение общности, люди делятся жизнью друг с другом. У них нет ни возможности, ни «счастья» изолироваться так, как это делают в городах. Не то чтобы они не выбирали одиночество, но в городах люди больше сосредоточены на себе, даже несмотря на то, что живут тесно друг к другу.
Им проще быть анонимными.
Да, в городе люди более эгоцентричны, нацелены на себя. В деревнях — и, конечно, я обобщаю — люди делятся историями, переживаниями, горем, радостью. Посмотрите, например, на поддержку местных футбольных команд в деревнях Ирландии — это сумасшествие, но это прекрасно. Все собираются в пабе и празднуют победу.
Кстати о пабах — вы как-то говорили, что на своей первой актёрской работе научились выпивать прямо во время съёмок.
Да, это была безумная работа. Но тогда я был слишком пьян и гиперактивен.
Вы больше вообще не пьёте?
Нет, вообще нет. И это большая удача — я не держусь из последних сил, не ощущаю, будто чего-то в моей жизни не хватает.
Изменилось ли ваше мировоззрение после того, как вы стали отцом?
Честно говоря, я не думаю, что отцовство само по себе меняет человека. Оно не меняет — я это точно знаю. Посмотрите вокруг, и сами увидите. И я сам был категорически настроен: это не должно меня менять.
Не каждый осмелится сказать такое…
Но это не меняет твою жизнь. Ты можешь использовать это как платформу для перемен — что я в итоге и сделал. Через три года после рождения сына я подумал: «А почему я, чёрт побери, так упорно отказываюсь от того, чтобы отцовство изменило мою жизнь? Разве она у меня настолько прекрасна, что менять в ней ничего нельзя?» И тогда я стал впускать в себя перемены. Сначала я упирался: я хотел быть клёвым папой, у меня должен быть не сын, а друг — вся вот эта чепуха. Но в итоге я это отпустил. И, чёрт возьми, это прекрасные перемены.
А страхи, связанные с отцовством, есть?
Мир всегда был опасным местом. Но я живу в очень безопасных условиях. Страх — невероятно мощная сила, и чтобы он не разрушал тебя, его надо признавать, но не позволять управлять собой. Я просто буду делать всё возможное, чтобы защитить своего сына.
«Я всё меньше отождествляю себя со своей работой. “Александр” чуть меня не убил!»
Больше ни капли, ребёнок, постоянная работа... Как вы сохраняете баланс?
У меня действительно всё очень хорошо. У меня есть дом в Лос-Анджелесе и квартира в Дублине, которую я арендую, хотя бываю там всего пару раз в год — на Рождество, недели на две, и ещё стараюсь хотя бы раз в год привозить туда сына, чтобы он слышал настоящий ирландский акцент не только от меня. Это и есть мой баланс. То, откуда я родом — для меня важно.
Но у вас всё ещё образ плохого парня. Хотите ли вы от него избавиться?
Я ни к какому образу себя не привязываюсь. Хотя, конечно, мнение других людей влияет — я не говорю, что мне плевать. Но я не привязан к ним. Я ни от чего не бегу и ни к чему не бегу, если вы понимаете, о чём я.
А если фильм проваливается — это задевает?
Конечно, это неприятно. Но я уже не так сильно отождествляю себя с работой, как раньше, поэтому не воспринимаю неудачи так болезненно, как когда-то. Александр чуть меня не убил! Психологически, эмоционально — это был тяжёлый опыт, несмотря на мою привилегированную жизнь. В идеале, ты хочешь снимать фильмы, которые тронут людей. Я не делаю кино только для себя. Стихи я пишу — да, только для себя. Но фильмы — это для зрителей: чтобы они смеялись, чтобы задумывались о себе или о мире вокруг, чтобы их развлекло. Так что, конечно, хочется, чтобы они отзывались.
Говорят, что после появления детей актёры начинают выбирать другие фильмы. Это про вас?
Теперь я буду сниматься только в фильмах Pixar. (Смеётся) На самом деле нет у меня чёткого критерия в выборе ролей. Когда читаешь сценарий — ты сразу понимаешь, твоё это или нет. Конечно, многое зависит от того, где ты находишься в жизни, в каком настроении ты был, когда читал. Но либо отзывается, либо нет.
А если к сценарию прилагается крупный гонорар — вы сами выбираете такие проекты?
Обожаю большие гонорары. Почему нет? У меня нет отвращения к этой идее. Я люблю хорошие боевики, люблю смотреть зрелищное кино. Так что если попадается что-то масштабное, что, на мой взгляд, сработает и станет хитом — я пойду на это. Но только если мне действительно нравится. В последние годы как-то так вышло, что именно более камерные фильмы оказались по-настоящему стоящими.
Мистер Фёрт, повлияли ли Голливуд и модная индустрия на то, как люди воспринимают красоту?
Раньше красота в человеке воспринималась как нечто достойное, как повод для восхищения. Сегодня, если человек красив, сразу предполагается, что он пустышка и легкомысленный. В современном обществе красивая внешность почти автоматически означает отсутствие глубины. Думаю, многим талантливым и умным людям, которые к тому же красивы, приходится очень стараться, чтобы не полагаться исключительно на внешность.
Мистер ДеВито, до актёрской карьеры вы зарабатывали на жизнь как парикмахер. Это как-то помогло вам подготовиться к съёмкам в кино?
Вся суть актёрской профессии в том, чтобы черпать из собственного жизненного опыта. Ты стараешься использовать то, что прожил. Я работал в салоне красоты моей сестры, был парикмахером — и каждый день имел дело с самыми разными людьми. В какой-то момент ты начинаешь понимать, что заставляет людей улыбаться, что помогает им чувствовать себя комфортно. Всё строится на взаимоотношениях. Я думаю, это мне сильно помогло: ежедневно, с утра до вечера, я общался с людьми. Эти ситуации раскрепощают, дают уверенность в разговоре, особенно с незнакомцами.
Мистер Трехо, похоже, вы тот актёр, который открыт для любых проектов. Это правда?
Абсолютно. Это как быть маляром, понимаете? Будь то дом с двумя спальнями или с двенадцатью — я покрашу всё одинаково. Если кто-то приносит мне сценарий, я читаю его — и если он мне нравится, я соглашаюсь. Роль — не так важна.
Мистер Линч, вы начали заниматься трансцендентальной медитацией из-за проблем с гневом?
Нет. Но я заметил, что у меня действительно был гнев. У многих людей есть гнев, и я был одним из них. Люди направляют гнев на тех, на ком можно его сорвать — я срывался на своей первой жене. Потом я начал медитировать, и через две недели она подошла ко мне и спросила: «Что происходит?» Я ответил: «В смысле?» И она сказала: «Куда делся твой гнев?» Он исчез. Часто, когда люди начинают медитировать, они сами ещё не замечают изменений, а вот окружающие — замечают первыми.
Мистер Керри, у вас когда-нибудь было духовное прозрение?
Ну, за последние несколько лет я пережил множество изменений, осознаний — можно сказать, пробуждений. Всё, чем я сейчас занимаюсь творчески, как будто связано с осознанием отсутствия «я». Что мы такое? Зачем мы здесь? И ответ на оба вопроса, насколько я могу судить, — ничто, без причины. Всё просто игра формы.
Господин Джармуш, вы живёте в Нью-Йорке уже более 40 лет. Считаете ли вы себя ньюйоркцем?
Я живу там так долго, но всё же я не ньюйоркец. Родом я из Акрона, штат Огайо, рядом с Мичиганом. Когда кто-то называет меня ньюйоркцем, я вздрагиваю. Я также жил в Берлине. Мне нравится Токио — он такой странный и прекрасный. Я люблю Париж весной. Я люблю Рим. Я люблю города! Я думаю о городах как о своих любовницах.
Мистер Костнер, за свою карьеру вы снялись и поставили немало вестернов — фильмов и сериалов. Откуда у вас любовь к этому жанру?
Думаю, у меня всегда было какое-то понимание этого жанра. Он меня действительно интересовал — особенно в том, как его показать. Все эти детали, мелочи, присущие вестерну — они очень американские. И никто никогда не путал меня с кем-то неамериканским — я это чувствую. У меня есть взгляд на мир в целом, но я — американец. Также на меня сильно повлияли фильмы Джона Форда, такие как Человек, который застрелил Либерти Вэланса, Искатели… Я люблю Джорджа Стивенса — он оказал большое влияние на меня как на режиссёра. Джим Харрисон, написавший потрясающие рассказы вроде Легенды осени и Месть. Лоуренс Кэздан — его работа помогла мне начать карьеру. Я делал это ради него. Так что если вдруг покажется, что я его копировал — нет, я его прославлял!
Новый кадр из фильма «Фантастическая четвёрка: Первые шаги» даёт поклонникам самый чёткий взгляд на основную команду — ещё до их превращения в супергероев. И уже на этом этапе заметна стилизованная ретро-футуристическая эстетика, которой Marvel дразнила поклонников ранее в этом году.
На изображении — Педро Паскаль в роли Рида Ричардса (он же Мистер Фантастик), рядом с ним — Ванесса Кирби в образе Сью Шторм (она же Невидимая женщина), Джозеф Куинн в роли Джонни Шторма (Человека-факела) и Эбон Мосс-Бакрак в роли Бена Грима (он же Существо). Все четверо облачены в классические скафандры астронавтов, готовясь к судьбоносной миссии, которая изменит их жизни навсегда. Интересно, что может пойти не так?
Спустя почти 30 лет франшиза «Миссия невыполнима», предположительно, подходит к своему завершению, и первые отзывы утверждают, что она уходит на высокой ноте. Том Круз возвращается в роли Итана Ханта в последний раз (возможно?) в фильме «Миссия невыполнима: Финальная расплата» — прямом продолжении предыдущей части, который также завершает сюжетные линии, начатые ещё в оригинальной ленте 1996 года. Как и в каждой из частей, трюки вызывают восхищение своим неповторимым кинематографическим размахом, хотя к сюжету иногда приходится относиться с поблажкой, чтобы по достоинству оценить умопомрачительные сцены действия.
Миссия невыполнима 8: Финальная расплата. Русский трейлер (2025)
Вот что говорят критики о фильме «Миссия невыполнима: Финальная расплата»:
Что делает продюсер? По сути, он собирает воедино все элементы, которые позволяют фильму или сериалу состояться. Иногда это — найти идеального режиссёра для подходящего материала. Иногда — поиск локаций. А иногда — десять ужинов с тем самым актёром, который никак не решится подписаться. Роль продюсера постоянно меняется, но лучшие в индустрии придерживаются нескольких постоянных принципов.