Как снять фильм с ограниченным бюджетом
Как и большинство независимых режиссёров, мы начинали с больших идей и полного отсутствия денег.
Наш первый короткий метр был гибридом игрового кино и анимации на 20 минут. Дебютный полнометражный фильм This World Alone — постапокалиптическая драма. А наш последний проект, Guacamole Yesterdays, — приземлённая научная фантастика в духе Чёрного зеркала о технологии, позволяющей заново переживать и переосмысливать воспоминания, чтобы исцелить эмоциональные травмы.
Мы обожаем масштабные жанровые истории, но не любим ждать, пока на нас свалятся «настоящие» деньги. У нас в крови — панк-рок, DIY и внутреннее «да катись оно всё». Так что мы идём вперёд, рассказывая большие истории на крошечном холсте. Сикстинская капелла — на почтовой марке.
И, в целом, это срабатывает. Оба наших фильма получили призы на фестивалях по всему миру. This World Alone вышел на Hulu, а Guacamole Yesterdays выходит в июне после ограниченного проката в кинотеатрах.
Но мы все видели, как это может провалиться: дешёвый фильм категории B, где тостер играет космический корабль, и зрителя выкидывает из истории быстрее, чем он успеет закатить глаза. Как же нам удалось сделать вменяемый продакшн-дизайн для научной фантастики с минимальными затратами?
Вот несколько уроков, которые мы усвоили на этом пути.
Всё начинается со сценария
Самый главный вопрос, который должен задать себе любой режиссёр: «К чему у меня есть доступ?» Если вы пишете фантастический блокбастер прямо из головы, то с большой вероятностью не сможете воплотить его на экране. Построить всё с нуля — дорого. Но если вы начинаете с того, что уже есть (свалка у дяди, дача у озера, старая винтажная машина соседа), вы уже дали своему дизайну фору.
Самый простой способ повысить производственную ценность фильма — построить историю вокруг того, что у вас есть.
Для This World Alone мы понимали, что не потянем создание постапокалиптического мира с нуля. Поэтому сняли фильм в горах Северной Джорджии — там и без нас полно ржавых машин, заросших сорняков и потрясающих видов. Отсутствие привычного мёртвого пейзажа заставило нас придумать новую версию постапокалипсиса, более подходящую к теме фильма: природа отвоевала землю обратно.
В Guacamole Yesterdays нам был нужен дом, в котором мог бы жить бедствующий художник. И, к счастью, Хадсон как раз жил в таком. Более того, он переезжал: закрыл сделку во вторник, переехал в среду, а мы начали снимать в его старом доме уже в четверг (не рекомендуем это ни для вашего фильма, ни для вашего брака).
Локация важнее камеры, если хотите, чтобы фильм выглядел кинематографично. Найдите место — и напишите под него.
Ваши ограничения — это суперсила
Если вы не можете тягаться с Голливудом по зрелищности, вы можете взять креативом. Ограничения — это топливо для творчества.
Оба мы — дизайнеры по профессии. Поэтому в This World Alone мы использовали графические фотографии и анимации с закадровым текстом, чтобы рассказать о мире фильма — и не строить дорогие декорации. В сумме получилось около восьми минут, которые нам не пришлось снимать вообще.
В Guacamole Yesterdays мы внедрили рисованные комикс-панели, созданные художницей Шаидой Амин, чтобы показать ключевые элементы истории свежо и... дёшево.
Такие решения поднимают уровень продакшн-дизайна, не требуя ничего, кроме времени.
Продакшн должен быть осмысленным
Да, это уже стало штампом, но тем не менее: локации, обстановка, реквизит — это такие же персонажи, как и актёры. Комната — это не просто место для съёмки сцены, она рассказывает часть истории. Реквизит может многое сказать о персонаже, который с ним взаимодействует.
Дело не в том, чтобы иметь максимум вещей, а в том, чтобы осмысленно использовать то, что у вас есть. Цвет, форма, размер, сложность, вес — всё это может играть в пользу повествования. Изменения происходят не только с героями.
Ещё на стадии препродакшна Guacamole Yesterdays мы разработали строгую цветовую концепцию для всех элементов сценария. Мы назначили триадную палитру (красный-синий-жёлтый) для трёх главных персонажей. Это позволило использовать не только наличие цвета как приём, но и его отсутствие. При ограниченном количестве локаций мы смогли создать два визуально разных мира: красно-синий для Эймс и Франклина, и жёлто-красный — для Эймс и Терапевта.
Мы также использовали дисгармоничные цвета (зелёный и оранжевый) для акцентов и вводили фиолетовый — как символ определённых стадий их отношений.
Такие решения на этапе подготовки помогают собрать все элементы фильма в одну систему, где каждый штрих работает на единую историю.
Выбирайте по страсти, а не по опыту
Мы быстро поняли, что кино — это командная работа. Каждый человек на съёмочной площадке вносит свою лепту в итоговый результат. Без команды — вы никто. Поэтому важно нанимать и доверять правильным людям.
На Guacamole Yesterdays у нас были два ключевых человека: Мэтт Брохаммер (продакшн-дизайнер) и Ви Келли (специалист по реквизиту). У них за плечами десятки лет опыта работы с большими идеями на маленькие бюджеты. Мы доверили им создание мира фильма — и они превзошли все ожидания.
Брохаммер (да, это его настоящее имя) пришёл из театра, а Ви была помощником FX-отдела на ряде инди и голливудских проектов. Мы не могли позволить себе платить им по ставке, но предложили больше творческой свободы, статус и возможность показать себя на более широкой платформе.
Наши лучшие сотрудники — это не те, у кого больше строчек в резюме, а те, кто по-настоящему горит проектом. Ищите находчивых, креативных, людей с подходом «давай решим», и не мешайте им делать своё дело.
Сконцентрируйтесь на главном
Самый надёжный способ вытянуть продакшн-дизайн при небольшом бюджете — не делать фильм, который зависит от продакшн-дизайна.
Если ваш фильм держится исключительно на зрелищности, вы всё равно не дотянете до уровня Голливуда (а многие из них тоже не дотягивают). Но если вы сосредотачиваетесь на эмоциях, персонажах и сильном повествовании — зрителю будет не до придирок.
В конце концов, ваша задача одна — будь у вас $100 или $100 000: сделать мир живым и эмоционально убедительным. Креативность, находчивость и немного DIY — дадут вам больше, чем любой бюджет.
Джордан Ноэль и Хадсон Филлипс — режиссёр и сценарист фильма Guacamole Yesterdays. Это история о девушке, которая после болезненного расставания обращается к передовой технологии, позволяющей заново переживать и менять воспоминания, чтобы исцелиться. В ролях: Рэнди Хэйвенс (Очень странные дела), Софи Эдвардс (This World Alone) и Адетинпо Томас (Соколиный глаз). Фильм сейчас идёт в ограниченном прокате и выйдет на стримингах 24 июня.
Что делает продюсер? По сути, он собирает воедино все элементы, которые позволяют фильму или сериалу состояться. Иногда это — найти идеального режиссёра для подходящего материала. Иногда — поиск локаций. А иногда — десять ужинов с тем самым актёром, который никак не решится подписаться. Роль продюсера постоянно меняется, но лучшие в индустрии придерживаются нескольких постоянных принципов.
Сценарист, режиссёр, оператор и монтажёр Стивен Содерберг владеет множеством талантов, но своей долговечностью в профессии он обязан прежде всего одному навыку.
«Я тот, кто старается быть адаптивным», — сказал Содерберг в интервью подкасту Toolkit от IndieWire. — «Я чувствую себя тараканом индустрии: нет такой её версии, в которой я не смог бы работать, как бы ядерно ни шарахнуло».
Знаменитый оператор о взрывоопасных киноопытах юности и работе над новой драмой Сэма Мендеса — Империя света.
Роджер Дикинс — титан киноиндустрии, которому не нужны представления. За четыре десятилетия (и счёт продолжается) он собрал завидный список режиссёров, с которыми работал. Родом из Торки, Дикинс стал новатором операторского искусства и подарил миру одни из самых визуально завораживающих кадров в фильмах братьев Коэн, Дени Вильнёва и Мартина Скорсезе.
В Империи света он снова объединился с Сэмом Мендесом — в пятый раз. И на этот раз отказался от эффектных «однокадровых» приёмов, которые принесли ему «Оскар» за военную драму 1917, сменив грязные поля сражений на уютный прибрежный кинотеатр, полный той самой ностальгии, что светится с экрана. Тем не менее, поиск (точнее, строительство) идеального кинотеатра оказался задачей не менее сложной.
Шестой эпизод второго сезона сериала HBO «Одни из нас» показал зрителям жизнь Элли и Джоэла до того, как Эбби осуществила свою месть. Он не только дал ответы о судьбе Юджина и причинах, по которым Гейл была справедливо расстроена смертью мужа, но и напомнил, что сделало связь между Джоэлом и Элли такой особенной — и почему ее разрыв был таким душераздирающим. Стоя на крыльце их дома в Джексоне, Элли потребовала правду о том, что на самом деле произошло с «Огненными мухами» в госпитале Солт-Лейк-Сити, где Джоэл спас ее, и наконец получила ответы, которые искала. Этот момент явно изменил их отношения, и хотя она хотела простить его, у них так и не было времени полностью восстановить связь.
В чём ваш секрет в создании таких ярких персонажей?
Это не шутка и не кокетство: я писатель. Это моя работа. Задача писателя — не только писать о себе, но и смотреть на других людей, изучать их речь, выражения, манеры. И моя голова — как губка. Я слушаю, что говорят люди, замечаю поведенческие мелочи, запоминаю анекдоты, интересные истории — всё это остаётся у меня в памяти.
Мистер Скотт, вы — человек с духом соперничества?
Я очень конкурентный! Думаю, впервые я понял это в школе, где мне давалось всё с трудом. Я не был глупым, но учился очень плохо! Я был последним в классе средней школы пять лет подряд! Занимал 29-е место из 29, и не мог понять, почему. Может быть, чтобы хоть как-то себя оправдать — возможно, у меня была лёгкая форма дислексии: «Я не могу сконцентрироваться на том, что говорит этот парень, это чертовски скучно!» (смеётся).
И что вы сделали?
Мистер Кроу, какова ваша самая большая слабость?
Курение — с огромным отрывом! Мне нравится выпить, но я не пью каждый день или что-то в этом духе. Я даже не уверен, что курение вообще можно назвать слабостью, скорее нужно какое-то другое слово, которое подчеркнёт всю абсурдность этого.
Мистер Бушеми, возможно ли вообще полностью контролировать ситуацию, когда вы работаете над фильмом как актёр?
Я не особо беспокоюсь о контроле. Думаю, когда ты актёр, ты в каком-то смысле изначально отказываешься от контроля, если только сам не режиссируешь фильм. И, наверное, меня это особо не тревожит, когда я работаю с действительно хорошими режиссёрами. Кино — это совместное творчество, и я считаю, что все хорошие режиссёры окружают себя лучшими людьми.
И наоборот. Вы как-то сказали, что если бы Квентин Тарантино был «редкостным придурком», которого никто не уважал, то он бы полностью потерял контроль над съёмками «Бешеных псов».
(Смеётся) Когда я это сказал? Вы, похоже, покопались основательно!
Мисс Суинтон, вы довольны тем, как изменилась киноиндустрия с тех пор, как вы начали карьеру в 1980-х?
Это забавное время, чтобы задать мне такой вопрос, потому что недавно я была на сцене Берлинале, в том же зале, где мы с Дереком Джарменом показывали Friendship’s Death, фильм, который мы сняли в 1986 году. Я словно пребываю в состоянии грёзы, как будто ко мне пришло прошлое. Так что, да, это удачный день, чтобы задать мне такой вопрос, потому что я действительно размышляю: каким всё было тогда? По чему я скучаю? А по чему — нет? Признаюсь, я скучаю по многому в том, как мы снимали фильмы в Лондоне в восьмидесятые и девяностые годы при поддержке Британского института кино...
Господин Кассель, почему вы так часто играете резких, «сырых» персонажей?
Думаю, потому что именно к таким ролям я и тянусь. Даже в жизни, когда я наблюдаю за людьми... Во французском у нас есть выражение à plusieurs couches (многослойный).
Вы имеете в виду многослойные личности?
Да. То, как люди себя ведут — парадоксы, противоречия. Все эти штуки, с которыми нам приходится жить, притворяясь, будто всё просто: чёрное или белое. А ведь именно в этом и кроется самое интересное в человеческой природе. В том, что мы должны делать одно, а изображать совсем другое. Вот тогда и становится по-настоящему увлекательно. Если ты просто говоришь то, что чувствуешь, — это не так интересно. А вот когда приходится врать — вот это уже интересно.