Ридли Скотт: «Вы не можете ехать по жизни в комфорте»
Мистер Скотт, вы — человек с духом соперничества?
Я очень конкурентный! Думаю, впервые я понял это в школе, где мне давалось всё с трудом. Я не был глупым, но учился очень плохо! Я был последним в классе средней школы пять лет подряд! Занимал 29-е место из 29, и не мог понять, почему. Может быть, чтобы хоть как-то себя оправдать — возможно, у меня была лёгкая форма дислексии: «Я не могу сконцентрироваться на том, что говорит этот парень, это чертовски скучно!» (смеётся).
И что вы сделали?
Я ушёл в ту сферу, где был силён — в искусство. Как только появилась возможность, я пошёл в художественную школу — и это стало моим откровением: я оказался в этом хорош. Всё пошло гораздо дальше и быстрее, чем я мог предположить. После колледжа искусства в Уэст Хартлпуле я поступил повсюду: в Королевский колледж в Лондоне, в Слейд и другие престижные заведения. Я подумал, что надо следовать за этим, потому что, по крайней мере, в итоге я получу работу, которая мне нравится. Я поступил в Королевский колледж, и это стало началом моего становления — трамплином.
«Я ни дня не работал в своей жизни. Я просыпаюсь утром и говорю: ‘О, хорошо, ещё один день!’»
Откуда у вас стремление к успеху?
Моя мама была такая. Ей бы следовало быть бизнесвумен. Она была домохозяйкой, вырастила троих сыновей: Тони Скотта, тоже режиссёра, и моего старшего брата Фрэнка, который стал капитаном судна в 30 лет. Он опередил всех лет на двадцать! Обычно ждут, пока кто-то уйдёт в отставку — так сказать, «наследуют кресло мёртвых» — а он уже к 30 был на назначениях в Сингапуре и Шанхае. Она справилась с тремя детьми — значит, делала что-то правильно.
Как этот настрой изменился, когда вы начали работать в Голливуде?
Я ни дня не работал в своей жизни! Серьёзно! Сейчас я просыпаюсь каждое утро и говорю: «О, круто, ещё один день!»
Но наверняка были трудности?
Ну да, например, мой ранний опыт с Бегущим по лезвию был, мягко говоря, сложным.
Почему?
Это был мой первый раз в Голливуде, и я был вовсе не новичком! Мне было 42 или 43 года, и я уже был достаточно успешным бизнесменом. У меня за плечами был большой опыт! Я не снимал фильмы до 40, хотя хотел с 30 — просто тогда не выпадала такая возможность. Но мне было всё равно, потому что я преуспевал в рекламе и получал от этого огромное удовольствие... Я просто не осознавал, что нахожусь на этапе обучения. Когда парню 25–26 лет дают кучу денег на фильм, а он проваливается — его просто уничтожают! Нельзя так делать — нельзя перескакивать с $3 миллионов бюджета на $150 миллионов. Это глупо и просто не имеет смысла.
В большинстве других индустрий такого и близко не происходит.
Вот именно. Один день ты работаешь с маленькой командой из 12–20 человек, а потом с бюджетом в $200 миллионов заходишь в город, и весь город поворачивается к тебе и ждёт указаний.
Так с вами и произошло?
Когда я пришёл в индустрию, понял, что работаю с людьми, которые не соответствуют моим требованиям, но я был вынужден с ними работать — вот что произошло. Но, думаю, это даже было полезно. Это как спорт! Очень точная параллель с кино: ты должен всё время держать мяч в игре, иначе проиграешь. Ты не можешь рассчитывать на комфортную поездку — ставки слишком высоки. Нужно быть на высоте всё время.
Фрэнсис Форд Коппола как-то сказал, что для студии даже один фильм — это риск, и именно поэтому стольким нестандартным проектам не дают финансирования.
Если посмотреть на демографию и на то, что держит студии на плаву — на успешные компании вроде Disney или Universal — можно сказать, что у них всё неплохо с большими фильмами. Им бы не помешали отдельные отделения для малобюджетного кино, потому что весь мир сейчас движется в сторону контента, производимого под стриминговые платформы. Это полностью меняет студийную систему. Но Гладиатор стоил чуть больше $100 миллионов — пусть это и было давно, но он заработал столько денег, что экономически это было очень оправданно. А если фильм стоит $260 миллионов и приносит более $500, то эти $500 даже не все идут студии! Студия получает только половину, так что она едва выходит в ноль.
Похоже, в кино почти не осталось среднего бюджета.
Ну, он есть, но упал до уровня ниже $10 миллионов. У меня фильмы скромнее — около $40 миллионов.
А как насчёт масштабных блокбастеров вроде Прометея или Чужого?
Прометей стоил $106 миллионов — так что я достаточно экономичен по меркам сегодняшнего кино, даже с большими фильмами. А вот когда фильм стоит $300 миллионов — это значит, кто-то не понимает, что, чёрт возьми, делает. Серьёзно, это глупо — это на самом деле глупо. Если бюджет $250–260 миллионов, а потом кто-то выходит за рамки ещё на 50 миллионов — такого человека нужно уволить!
